Неточные совпадения
— Ах, Володя! ты не можешь себе представить, что со мной делается… вот я сейчас лежал, увернувшись под одеялом, и так ясно, так ясно видел ее,
разговаривал с ней, что это просто удивительно. И еще знаешь ли что? когда я лежу и думаю о ней,
бог знает отчего делается грустно и ужасно хочется плакать.
— Вольтер в
Бога верил, но, кажется, мало и, кажется, мало любил и человечество, — тихо, сдержанно и совершенно натурально произнес Алеша, как бы
разговаривая с себе равным по летам или даже со старшим летами человеком. Колю именно поразила эта как бы неуверенность Алеши в свое мнение о Вольтере и что он как будто именно ему, маленькому Коле, отдает этот вопрос на решение.
— И между тем, — продолжал он
с жаром, — я бы не желал внушить вам дурное мнение о покойнице. Сохрани
Бог! Это было существо благороднейшее, добрейшее, существо любящее и способное на всякие жертвы, хотя я должен, между нами, сознаться, что если бы я не имел несчастия ее лишиться, я бы, вероятно, не был в состоянии
разговаривать сегодня
с вами, ибо еще до сих пор цела балка в грунтовом моем сарае, на которой я неоднократно собирался повеситься!
— Ах, не говорите! девушки ведь очень хитры. Может быть, они уж давно друг друга заметили; в театре, в собрании встречались, танцевали,
разговаривали друг
с другом, а вам и невдомек. Мы, матери, на этот счет просты. Заглядываем
бог знает в какую даль, а что у нас под носом делается, не видим. Оттого иногда…
— Да, гопак не так танцуется! То-то я гляжу, не клеится все. Что ж это рассказывает кум?.. А ну: гоп трала! гоп трала! гоп, гоп, гоп! — Так
разговаривал сам
с собою подгулявший мужик средних лет, танцуя по улице. — Ей-богу, не так танцуется гопак! Что мне лгать! ей-богу, не так! А ну: гоп трала! гоп трала! гоп, гоп, гоп!
— Сам же запустошил дом и сам же похваляешься. Нехорошо, Галактион, а за чужие-то слезы
бог найдет. Пришел ты, а того не понимаешь, что я и разговаривать-то
с тобой по-настоящему не могу. Я-то скажу правду, а ты со зла все на жену переведешь. Мудрено
с зятьями-то
разговаривать. Вот выдай свою дочь, тогда и узнаешь.
— Сами управимся,
бог даст… а ты только плант наведи. Не следовало бы тебе по-настоящему так
с отцом
разговаривать, — ну, да уж
бог с тобой… Яйца умнее курицы по нынешним временам.
— А так навернулся… До сумерек сидел и все
с баушкой
разговаривал. Я
с Петрунькой на завалинке все сидела: боялась ему на глаза попасть. А тут Петрунька спать захотел… Я его в сенки потихоньку и свела. Укладываю, а в оконце — отдушника у нас махонькая в стене проделана, — в оконце-то и вижу, как через огород человек крадется. И вижу, несет он в руках бурак берестяной и прямо к задней избе, да из бурака на стенку и плещет. Испугалась я, хотела крикнуть, а гляжу: это дядя Петр Васильич… ей-богу, тетя, он!..
Отец мой продолжал
разговаривать и расспрашивать о многом, чего я и не понимал; слышал только, как ему отвечали, что, слава
богу, все живут помаленьку, что
с хлебом не знай, как и совладать, потому что много народу хворает.
— Уйдешь ли ты в баню, мерзавец! — крикнула наконец Марья Петровна, но таким голосом, что Сенечке стало страшно. И долго потом волновалась Марья Петровна, и долго
разговаривала о чем-то сама
с собой, и все повторяла:"Лишу! ну, как
бог свят лишу я этого подлеца наследства! и перед
богом не отвечу!"
С своей стороны, Сенечка хоть и пошел в баню, но не столько мылся в ней, сколько размышлял:"Господи, да отчего же я всем угодил, всем заслужил, только маменьке Марье Петровне ничем угодить и заслужить не могу!"
— Эх, ба-тень-ка! —
с презрением, сухо и недружелюбно сказал Слива несколько минут спустя, когда офицеры расходились по домам. — Дернуло вас
разговаривать. Стояли бы и молчали, если уж
Бог убил. Теперь вот мне из-за вас в приказе выговор. И на кой мне черт вас в роту прислали? Нужны вы мне, как собаке пятая нога. Вам бы сиську сосать, а не…
Ромашов часто
разговаривал с Гайнаном о его
богах, о которых, впрочем, сам черемис имел довольно темные и скудные понятия, а также, в особенности, о том, как он принимал присягу на верность престолу и родине.
— Нет, доченька, — сказал он, вздохнувши и махнув рукой, — нам теперича об эвтом
разговаривать нечего; живи
с богом да не поминай нас лихом, потому как мы здешнего света уж не жильцы… что ж, ваше благородие, спрашивать, что ли, будете или прямиком на казенную фатеру прикажете?
— Ха-ха-ха! Вот,
бог меня убей, шельма какая у нас этот Николавра! — взвыл вдруг от удовольствия дьякон Ахилла и, хлопнув себя ладонями по бедрам, добавил: — Глядите на него — маленький, а между тем он, клопштос,
с царем
разговаривал.
— Нет, мужчины совсем наоборот… Взять вот хоть вас. Вот сейчас сидим мы
с вами,
разговариваем, а где-нибудь растет девушка, которую вы полюбите, и женитесь, заведете деток… Я это к слову говорю, а не из ревности. Я даже рада буду вашему счастью… Дай
бог всего хорошего и вам и вашей девушке. А под окошечком у вас все-таки пройду…
Молитесь
богу, вот и все тут, а
разговаривать нечего!“ Стали мы
с купцом рядышком на коленки, заплакали и давай
бога молить.
— Это он опять на ловлю… вот жизнь-то анафемская! И каждый день так… Придет: ну, слава
богу, изловил! посидит-посидит, и вдруг окажется, что изловил да не доловил — опять бежать надо! Ну, и пускай бегает! А мы
с тобой давай будем об чем-нибудь партикулярном
разговаривать!
"Бредни"теперь все походя ругают, да ведь, по правде-то сказать, и похвалить их нельзя. Даже и вы, я полагаю, как
с урядником
разговариваете… ах, тетенька! Кабы не было у вас в ту пору этих прошивочек, давно бы я вас на путь истинный обратил. А я вот заглядывался, глазами косил, да и довел дело до того, что пришлось вам в деревне спасаться! Бросьте, голубушка! Подумайте: раз
бог спасет, в другой — спасет, а в третий, пожалуй, и не помилует.
Вечера дедушка Еремей по-прежнему проводил в трактире около Терентия,
разговаривая с горбуном о
боге и делах человеческих. Горбун, живя в городе, стал ещё уродливее. Он как-то отсырел в своей работе; глаза у него стали тусклые, пугливые, тело точно растаяло в трактирной жаре. Грязная рубашка постоянно всползала на горб, обнажая поясницу.
Разговаривая с кем-нибудь, Терентий всё время держал руки за спиной и оправлял рубашку быстрым движением рук, — казалось, он прячет что-то в свой горб.
— Ладно уж!
Богу только известно, кто пред кем виноват… Он, справедливый, скажет это тебе, погоди! Не время нам
с тобой об этом теперь
разговаривать… Ты вот что скажи — чем ты занимался в эти годы? Как это ты на содовый завод попал? В люди-то как выбился?
Лотохин. Какой ему расчет на охоту в болото ехать! Бекасов да уток хоть целый ягдташ настреляй, все корысть-то не
бог весть какая; а тут одну птичку подстрелил — и миллион. Любопытно бы послушать, как и об чем он станет
с Оболдуевой
разговаривать.
— Ха-ха-ха! Вот,
бог меня убей, шельма какая у нас этот Николавра! — взвыл вдруг от удовольствия дьякон Ахилла и, хлопнув себя ладонями по бедрам, добавил: — Глядите на него, а он, клопштос,
с царем
разговаривал!
Спиридоньевна. Как не полагать! Может, мнением своим, сударыня, выше купца какого-нибудь себя ставит. Сказывали тоже наши мужички, как он блюдет себя в Питере: из звания своего никого, почесть, себе и равного не находит… Тоже вот в трактир когда придет чайку испить, так который мужичок победней да попростей,
с тем, пожалуй, и
разговаривать не станет; а ведь гордость-то, баунька, тоже враг человеческий… Может, за нее теперь
бог его и наказует: вдруг теперь экую штуку брякнут ему!
Сочинители крестьянских песен не хотят знать, что мужичку некогда переливать из пустого в порожнее,
разговаривать с волнами попусту, мечтать
бог весть о чем: у него есть дело поважнее.
— Да о чем ему
с тобой
разговаривать? У всякого свое… Иди себе
с Богом.
— А коли так, — говорит Василий, — так нечего нам
с тобой и
разговаривать. Коли всякую скверность на
Бога взваливать, а самому сидеть да терпеть, так это, брат, не человеком быть, а скотом. Вот тебе мой сказ.
— Ничего я не делаю. Я только об том, сколько на эту восцу казенных денег выходит. А ежели ты со мной, господин Восцын,
разговаривать не хочешь, — обратился он к старику ну, и сиди
с богом. Подергивайся. Ишь его передергивает. Восца! она и есть! восца!
— До четвертого рукой не достанешь, — всхлипывала матушка. — Родной мне брат, вместе росли, а я вся дрожу и дрожу… Ведь тайный советник, генерал! Как я его, ангела моего, встречу? О чем я, дура необразованная,
разговаривать с ним стану? Пятнадцать лет его не видала! Андрюшенька, — обратилась ко мне матушка, — радуйся, дурачок! Это на твое счастье
бог его посылает!
— Хорошо тебе, Авдотьюшка, эдак
разговаривать, — жалобно, но
с досадой ответила ей Устинья. — Суди
Бог того, кто обидел меня!.. Да не обрадуется она горькой обиде моей… Обижена сиротская слеза даром нá землю не капает; капнет слеза моя горькая горючéй смолой на голову лиходейки-обидчицы!
— Это пусть врут, которые ежели не могут по своему необразованию понимать законов, а я, слава
богу, могу все понять! — проговорил он и отошел
с видом человека, убежденного в своем превосходстве и который только напрасно
разговаривал с необразованной матросней.
— Конечно. И нужно было, чтоб огонь ударил в небо и чтоб лава полилась по миру. А что грязь и смрад, — так что же делать! Неужели ты думаешь, что, если бы все от нас зависело, мы не действовали бы иначе? Дисциплинированные, железные рабочие батальоны, пылающие самоотверженною любовью к будущему миру, обдуманная, планомерная реорганизация строя на новых началах… Эх, да смешно говорить! Ей-богу, как будто институтки в белых пелериночках, — и
разговаривай с ними серьезно!
В небольшом городе у церковной ограды собрались кучки людей. Они громко
разговаривали друг
с другом. Слышались веселые, радостные голоса. Оживленные лица мелькали вокруг. «Слава
Богу, — произнес мысленно король-птица, — не все же плач и горе в моем королевстве, есть в нем и такие уголки, где царствует радость».
— Нельзя, братцы, должность моя не позволяет… Смирно! В одну шеренгу стройся. На первый и второй рассчитайсь. Какой там хлюст на правом фланге
разговаривает? Я тебе поговорю! Ряды вздвой! Отставить. Чище делай!.. Сидорчук, вали
с ротой за старшего. В случае чего я тебе голову отвинчу… Спасибо, орлы, за службу!
С богом!.. Ать-два, ать-два… Дай ножку!..
—
Бог милостив, живо докатим, — заявил я. — Да и что попусту время тратить? Мы бы уж версты три отъехали, пока
с вами здесь разговоры
разговаривали. Говорю вам, давайте лошадей.
— Приказывать; не все же по приказу делается… Тоже чувство должно быть в человеке, по чувству можно сделать: из-под палки-то заставлять
с собой
разговаривать тоже не всякому приятно… Надоел уж мне этот страх в людях ко мне… Хочется тоже, чтобы человек сам по себе обо мне вспомнил… Нет, я вижу, ты бесчувственный… Не ожидала я от тебя этого, Костинька, видит
Бог, не ожидала… Думаю, за все то, что я для тебя сделала…
— Убей меня
Бог, коли я не прав, за реку отправил молодца изверг, — продолжал
разговаривать сам
с собою Зарудин. — Время-то вон уже какое позднее…
— Значит, есть у тебя, девушка, тятенька… У моей касаточки тоже был тятенька, да сгубили его злодеи-кровопивцы… Ох, девушка, как они палками его дубасили, инда по всей по мураши забегали, отдал он душу свою честную
Богу под ударами кромешников… Набольшой-то их Малюта, перед казнью таково
с сердцем
с ним
разговаривал, да и велел бить его до смерти.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел
с своею маленькою дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала
с большим,
с приехавшим из-за границы. Она сидела на виду у всех и
разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (
Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила
с своим кавалером.
Известно, на игру не смотрят; только всё промеж себя
разговаривают. А Федотка свое дело помнит: знай
с накатцем сыграет, а те промах али вовсе на себя. И зашиб по шести рублей
с брата.
С князем-то у них
бог знает какие счеты были, никогда друг другу денег не платили, а Нехлюдов достал две зелененьких, подает ему.